Наталья Петровна Бехтерева

— советский и российский нейрофизиолог, крупный исследователь мозга. Кандидат биологических наук, доктор медицинских наук, профессор.
В 1990—2008 годах — научный руководитель Института мозга человека РАН. Академик АН СССР. Академик АМН СССР. Лауреат Государственной премии СССР. Иностранный член Австрийской, Финской академий наук, Американской академии медицины и психиатрии. Американский биографический институт наградил её Медалью Чести «2000 - летия». В 2004 году её имя занесено в «Книгу Почёта» и вручён Орден «Во имя России». Имя «Бехтерева» присвоено малой планете № 6074 Солнечной системы.

(7 июля 1924 г. - 22 июня 2008 г.)

Наталья Петровна Бехтерева, академик, научный руководитель Института мозга человека РАН, который теперь носит ее имя, знала о мозге, пожалуй, больше любого ученого, живущего на Земле сегодня. И сама использовала «свою науку», добившись настоящего умения управлять собственным организмом...

На долю внучки великого ученого и психиатра Владимира Бехтерева выпало немало трудностей: арест родителей, детский дом, блокада. Несмотря на это, ей удалось с отличием окончить медицинский институт, в возрасте 34 лет защитить докторскую диссертацию, что было практически невозможным для женщины в то время, заняться изучением мозга человека и завоевать безусловный международный авторитет в этой области.

Стажировка в Англии в 1960-е гг., которая определила ее путь в науке, работа с вживленными в мозг электродами, открытие фундаментального механизма деятельности мозга — «детектора ошибок».

Но не меньшего интереса заслуживают исследования, которым она посвятила последние годы жизни: поиск и объяснение механизмов творчества, озарения, гениальности, долголетия. Как знания о мозге превратились в рецепты управления организмом, которые доступны практически каждому человеку.
(«Наталья Бехтерева - код жизни» Кокурина Е.)

За руку с мамой на прогулку. «Вырасту – пойду в техникум». – «Никакой не техникум, а институт, тебе – институт. Видишь, как тебе все легко дается? Вот и пойдешь в институт. И будешь ученым».

И пошла, через детский дом, через блокадную снежную зиму. Шла каждый день: «Вот дойду до моста – и назад, в детский дом» (мост – Троицкий – тогда Кировский), «Дойду до середины – и домой». Ветер, ветер, ах, какой ветер! Пусть бы любой мороз – только бы не ветер! А на мосту всегда ветер. По-моему, он там просто прописан. Дошла до середины пути: «А теперь все равно куда, уж пойду вперед – вперед привычнее» (легче по генотипу, наверное). И так – ежедневно, шесть дней в неделю, до опасной весенней дороги по Ладожскому озеру.

Что же вело меня? Желание получить высшее образование? Да не было у меня в замерзшей голове таких мыслей. Была, действовала и вела сформированная мамой в раннем детстве матрица памяти. Конечно, были еще и другие факторы.

В детском доме, чтобы не быть отправленной после семилетки для «исправления сознания», как дочери «врагов народа», на кирпичный завод, надо было стать совсем-совсем первой ученицей – это было так легко! Но «надо», помноженное на легкость учебы, укрепляло матрицу памяти, а не воевало с ней – укрепило ее, сделало каменной оградой.

И все-таки определяющим было: «В институт пойдешь, запомни – в институт, твоя дорога – наука». И это не был вопрос престижности высшего образования.

Мы все трое кончили вузы, но твердила об этом мама мне одной. И гораздо больше, чем у остальных двоих, было у меня поводов «сойти с дорожки».

Как хотелось мерзлой первой зимой войны не вылезать из-под одеяла! А я шла: через мост, сквозь ветер… Как физиолог я должна сказать, что делала это в какой-то мере так, как выполняют свою жизненную программу муравьи, пчелы, бобры…

Только они – на основе памяти генетической, я – на основе впечатанной на много десятков лет вперед матрицы долгосрочной памяти. Матрицы, в которую мама запрограммировала мою первую жизненную стратегию!

Надо сделать так, чтобы трудности, если их не избежать, закаляли. Директор детского дома Аркадий Исаевич Кельнер (А.И.), погибший в первые дни войны, знал секрет формирования стойкости, закаливания.

Красивый, умный человек, с красивой женой, он любил нас, а мы любили его и боялись. Но не так, как боятся холодного исполнителя. Любили за любовь, за умную любовь к обездоленным детям, и боялись требовательности, продиктованной любовью.

Уже после его смерти многие из нас подтвердили своей жизнью, что через трудности можно пройти, не только что-то неизбежно теряя, но что-то и приобретая.

Из основных его принципов, пожалуй, надо рассказать о трех, хотя три – это условно, на самом-то деле все было «триедино». Балансирование эмоций – по возможности добавление радости к сложной жизни детского дома. Воспитание гордости и воспитание стойкости, что тоже очень важно для воспитанников детских домов.

Я была типичная «домаха», когда попала в детский дом. Да еще после всего, что произошло со мной, очень трудно адаптировалась. Естественно, меня за это дети поначалу не слишком жаловали – или не жаловали совсем.

Идеальный вариант, о котором по поводу баланса эмоций я писала выше, работал не без сбоев. Доставалось и физически. Вызвал меня к себе директор и сказал: «Я помогу тебе, если ты выдашь (ах, какая умница!) зачинщиков. Они у меня…» Выдашь. Слово-то какое!

Просидела я без обеда и ужина у него на кожаном диване порядочно часов. Хорошо хоть, что он заходил редко. А наутро на линейке А.И. рассказал о моем вынужденном и безрезультатном голодании. Да в каких красках!

Конечно, я этого не заслужила, и говорил-то он явно не для меня. Но знал А.И., что сильнее книжных приемов на детей действует то, что видно, слышно, что рядом.

Если в семье все хорошо – а у А.И. было все хорошо, – можно, наверное, придя домой, забыть о работе (о нас то есть). Скорее всего, во многих случаях так оно и было. После трудного дня общения со множеством разных характеров забывал он о нас со своей женой Софьей Борисовной, редкой красоты женщиной. Но никогда не забывал порученное ему дело, не оставлял на произвол судьбы или на произвол детей (вспомните – «Повелитель мух»). В детях, предоставленных самим себе, нередко доминирует злое начало, если не найдется среди них лидер – Тимур (из Гайдара, а не из истории Востока XIV–XV вв.).

Так вот. Дети работали часа по два после школы в мастерских, которые давали им дополнительные средства, одежду и обувь (хозрасчет и трудовое воспитание!).

Делали уроки. А затем готовили постановки – пьесы и так называемые монтажи: здесь были и музыка, и слово, и пение, и танец, в них интересно было актерам, но не менее интересно и зрителям.

Любого «актера» можно было похлопать по плечу, похвалить или, посмотрев «сверху вниз», подправить («Уж я бы на твоем-то месте!..») и т.д. Вчерашний зритель, в свою очередь, завтра становился актером. А актер – зрителем.

Аркадий Исаевич Кельнер и Софья Борисовна.

Почти все вечера, свободные от доморощенного драматического театра (это не в укор художественному руководителю, он был у нас), зимой мы гонялись по льду ярко освещенных тогда катков, многими видами спорта занимались летом (ГТО-1, ГТО-2, «Ворошиловский стрелок», плавание, гребля).

Что все это давало нам? Массу положительных эмоций. А они, как известно и из жизни и из нейрофизиологии, – враги отрицательным. Массу прекрасного движения, а уж движение – гораздо более сильный враг тем же отрицательным чувствам.

Таким образом, конечно, совсем об этом не думая в нейрофизиологических терминах, А.И. укреплял «во вверенном ему учреждении» эмоциональный баланс, и укреплял его у всех и каждого с помощью внутрисистемной (эмоции versus эмоции) и межсистемной (движение versus эмоции) защиты.

И много всего другого, в том числе и о том, что́ он делает, чтобы такой ярлык просто не смотрелся на нас. И тут я огляделась.

Туфли нам шили наши мальчики. Лакированные, в белую крапинку. Не очень, правда, прочные, не «Скороход», но и по виду не «Скороход» – глаз от них не отрывали «домахи» (домашние).

А платье… Ни у одной из нас, несмотря на все извечные стремления подружек, не было «парного платья» (формы тогда не существовало). Когда мы подросли, пальто нам шили на заказ в Гостином. Наверное, недорогие, но по нашим меркам и даже как бы «взрослые». Мы ими очень гордились.

Я об одежде… да, об одежде. Но, скажет моралист, разве в ней дело? «По одежке встречают…» и т.д. Все остальное было тоже. Лучшие спортсмены, лучшие ученики, лучшие актеры, лучшие, лучшие, лучшие… Но лучшие – это гордость единиц. А.И. думал обо всех нас, и поэтому я привела такой житейский пример, непригодный для родителей. Хотя почему? В обобщенном виде это выглядело так: всегда подтянутые, всегда аккуратные и во всем очень разные дети одной большой семьи. А почему это не годится для семьи маленькой?...

... Три с небольшим года до 22 июня 1941 г. все больше наполнялись разговорами о войне с фашистами; мы занимались ПВО (противовоздушной обороной) и, как оказалось, были абсолютно не готовы к войне. Всему приходилось учиться заново, и это нередко очень дорого нам обходилось. Поездив с детским домом вокруг Ленинграда, попадая под обстрелы и бомбежки, мы вернулись в город, где и просуществовали первый год блокады…

…Шли тяжелые, свинцовые дни 41-го, 42-го, 43-го. У нас, в Ленинграде, в детском доме, на фронт ушел наш любимый директор Аркадий Исаевич и вскоре погиб. Нам назначили другого – нет у меня ни одного хорошего слова в его адрес...

…Когда я мысленно возвращаюсь в прошлое, в страшную блокадную зиму 1941/42-го, я вижу кроме маленького нашего героизма – ну, тушили зажигалки на крышах осенью – еще и действительно яркий героизм защитников нашего города – и не пускающих врага в город, и привозящих бесценный хлеб по льду пополам с водой, и предупреждающих эпидемию, собирая и увозя на пятитонках груды мертвых тел на Пискаревку (тела были уложены, как дрова, и чтобы увезти больше, по бокам тела́ везли стоя). И безусловно – героизм артистов одного-единственного оставшегося с нами театра – Театра музыкальной комедии.

О Театре музыкальной комедии… Полномасштабную хвалу ему я услышала только в совсем недавние годы. Как и многое, что было тогда в Ленинграде, и этот подвиг долгие годы замалчивался или упоминался как-то вскользь...

«Для меня гениальность — способность находить правильные решения сложных проблем по минимуму выведенной в сознание информации...

...Что произойдет, если хотеть чего-либо — в том числе и проникновения в явления природы — очень страстно? Чаще всего эмоции заслонят разум, мозг не окажется оптимальным детектором истины, в том числе и логически оправданной. А изредка... Изредка человек может оказаться как бы в другом измерении: он видит, слышит, обоняет то, что окружающим обычно не дано» (Н.П. Бехтерева)

В научных работах Н.П. Бехтеревой есть уже более глубокие и детальные проработки подобных феноменов, с точки зрения того, как устроен мозг, какие механизмы здесь задействованы и т.д.

Например, она впервые среди экспериментальных исследователей поставила задачу изучения мозговых механизмов творчества и в 1998 г. возглавила в институте специальную лабораторию, куда взяла в основном молодых аспирантов. Цель исследований — понять, увидеть, что происходит в человеческом мозге в момент решения творческой задачи.

Она постоянно использовала «свою науку», знания о мозге, добытые в течение десятилетий работы. Это не были эксперименты на себе. Это было настоящее умение управлять своим организмом, основанное на знании, которое стало естественным и гармоничным, как музыка...

В последние годы Н.П. Бехтерева занималась проблемой продления жизни, исследуя роль интеллектуальной нагрузки, ее влияние на состояние всего организма...

...При решении сверхзадач в мозге даже немолодого человека могут образовываться новые связи и образуются, как теперь экспериментально доказано, новые нейроны — нервные клетки! Формирующиеся нейронные сети начинают работать и не только поддерживают хорошую интеллектуальную форму, но и влияют на многие процессы в организме.

«Что такое сверхзадача? Это то, что (постепенно или вдруг) стало очень важно; очень нужно; чего безумно хочется; или, наконец, чего не избежать. Но выполнение ее нельзя купить, нельзя украсть — нельзя даже взять напрокат. Сверхзадачу можно выполнить, только включив свой творческий потенциал...

(«Наталья Бехтерева - код жизни» Кокурина Е.)

Мозг, по стойкому убеждению Н.П. Бехтеревой, имеет отношение ко всему происходящему в организме.

Пример, основанный на экспериментальных исследованиях: в процессе творчества в мозге человека активируются участки, важные для эмоциональной деятельности, в том числе в структурах гипоталамуса, влияющих на эндокринную систему, которая напрямую связана с процессами старения...

...«Просто надо пробовать нетривиально решать свои проблемы, даже бытовые. В жизни каждого человека происходит очень много всего, что может задействовать мозг, заставить его придумать нечто неординарное», — объясняла она окружающим.

Сколько раз ей удавалось «программировать» знакомых людей на решение сверхзадач — так, что у них получались деяния, представлявшиеся абсолютно невозможными, даже невероятными!

(«Наталья Бехтерева - код жизни» Кокурина Е.)

«Решите для себя, что это надо сделать, — и делайте».

Люди, в ушах которых это звучало, начинали всё чаще задумываться над сказанным, взвешивать возможности, потом уже целенаправленно искать их, совершать определённые действия, какие-то из них были болезненными, другие становились началом цепочки других действий, а затем и событий, в конце концов, приводивших к результату.

Возникала обратная связь, когда жизнь «отвечала» на запрос, а со стороны часто казалось, что человеку просто повезло, представилась счастливая возможность, подвернулся случай и т.д. «Мысль, овладев мамой, становится материальной силой», - шутил сын Святослав, хотя был абсолютно убеждён в этом.

Сама она решала сверхзадачи постоянно, на разных уровнях, и всегда принимала те, что ставила жизнь. Собственно, вся её жизнь в науке была непрерывным решением сверхзадач, на привычном, стереотипном уровне она не работала никогда.
(стр. 190. «Наталья Бехтерева - код жизни» Кокурина Е.)

Книга рассказывает о жизни далекой середины XX века, о формировании увлекательной науки о мозге человека, о тех, кто в мимолетных встречах на научных форумах или в теснейших контактах повседневной работы обогатил своими мыслями и трудом изучение сложнейшего создания на нашей планете - мозга человека.
В книге - о расшифровке законов активности здорового и больного мозга и о приложимости этих законов не только в медицине, но и к событиям социального порядка государственного масштаба. В книге об удачах и сложностях - и о том, что с давних пор волнует человечество, но что до настоящего времени расшифровать не удалось.

Эта женщина обладала умом и красотой, испытала горе и счастье, в её жизни были непомерный труд и высочайший успех, богатство и лишения, внимание и гонения, соблазны, перед которыми практически невозможно было устоять. Но за всем этим она никогда не упускала главное – НАУКУ.
Всей своей жизнью она как будто говорит нам: вы можете сделать гораздо больше, чем делаете. Ваш МОЗГ позволяет это. Вашему мозгу это НУЖНО.
Она сама уже многое рассказала людям о себе. Цель этой книги – постараться восполнить возможные пробелы и увидеть её жизнь со стороны. Может быть, это поможет кому-то, как помогло мне.
Имя и труды академика Натальи Петровны Бехтеревой, лауреата Государственной премии СССР, кавалера практически всех советских и российских орденов, широко известны в нашей стране и за рубежом. Она посвятила свою жизнь изучению самого сложного и загадочного объекта во Вселенной — мозга человека, благодаря которому мы способны думать, творить, выполнять как простые, так и тончайшие действия.
Эта книга — попытка рассказать о том, как Н.П. Бехтеревой удалось совершить величайшие открытия современности. Переписка ученого и архивные документы публикуются впервые. Автор — известный научный журналист, в разные годы возглавляла отделы науки в «Общей газете», «Московских новостях», журналах «Русский Ньюсвик», «В мире науки» (русскоязычная версия Scientific American).